Добродетель в опасности - Страница 62

И тут он отчетливо вспомнил события прошлой ночи. Фургон исчез, и Честити вместе с ним! Надо выяснить, где она и что с ней. Если Морган сделал с ней что-то плохое…

В зарослях послышался шорох. Рид медленно обернулся на звук и сунул руку в голенище сапога — туда, где был спрятан пистолет. Но рука его замерла при виде гнедого мерина, бредущего возле ближайших кустов. Заметив человека, лошадь встала. Она была под седлом, со спины свисали поводья.

Рид медленно пошел к ней.

— Спокойно, мальчик, — ласково приговаривал Рид, на нетвердых ногах подбираясь к мерину и превозмогая нестихающую боль в голове, — тебя тоже здесь бросили, да? Ну за тобой-то они обязательно вернутся! Вот только не найдут ни тебя, ни меня.

Рид уже был возле самого бока мерина, когда животное вдруг испуганно шарахнулось.

— Не бойся, мальчик, все хорошо.

Рид протянул дрожащую руку, сомкнул пальцы на поводьях и издал судорожный вздох облегчения. Закинув поводья на голову взволнованной лошади, он уселся в седло и неуверенно огляделся по сторонам. «Надо выбираться отсюда, пока не поздно!» — подумал он.

Рид ударил лошадь пятками в бока, и та поскакала вперед. Висок пронзила острая боль. Скривившись, он отпустил поводья и без сознания повалился на спину лошади.

Кончита вошла в спальню, держа в руках чашку с бульоном. Было утро. Морган пошел в сарай помогать своим людям выносить труп Тернера, а рыжеволосая женщина спала.

На губах мексиканки играла невеселая улыбка. Тернер совершил свою последнюю месть. Его труп окоченел за ночь, и огромная туша стала неподъемной. Мужчинам пришлось позвать на помощь Моргана, который терпеть не мог возиться с трупами. Легко пуская в ход свой револьвер, он не привык иметь дело с последствиями.

Кончита вздернула подбородок, вспомнив лужу крови, которую вытирала с пола по приказу Моргана. Он пролил эту кровь не моргнув глазом. Она знала, что он и раньше убивал людей, но, будучи его любовницей, просто закрывала на это глаза.

При воспоминании о былом блаженстве по спине Кончиты пробежала сладкая дрожь. Вообще-то она плохо помнила моменты близости. Лежа в объятиях Моргана, прижимаясь к его чистому теплому телу, слушая нежные слова, которые шептал ей на ушко его глубокий бархатный голос, она забывалась от восторга. Но одно она знала точно: до него ни один мужчина не дарил ей такого наслаждения. Когда он клялся ей в любви, она возбуждалась от одного звука его голоса.

Но все эти клятвы были обманом. Морган охладел к ней. Теперь его любящий взгляд был устремлен не на нее, а на рыжеволосую женщину, и Кончита знала, что кровь на полу в хижине легко могла быть ее кровью.

Рыжеволосая женщина…

Кончита стояла над ее кроватью. Незнакомка повернулась и что-то пробормотала во сне. Рана была неопасной. Пуля, которую она достала, почти не повредила окружающие ткани. Женщина страдала от боли и слабости, но это скоро пройдет. И тогда Морган сделает ее своей.

Эта мысль острым кинжалом вонзилась в сердце мексиканки. Кончита любила Моргана. Отдав ему все, что у нее было, она заставила себя поверить в то, что он тоже ее любит.

Девушка вскинула голову. Она была уверена, что Морган действительно любил ее, но любовь ушла, уступив место вожделению к белой женщине. Его ослепили прекрасные рыжие волосы, мучило желание прикоснуться к нежной белой коже, овладеть стройным и длинным телом, так не похожим на ее.

«Не будь этой женщины, — подумала Кончита, — Морган полюбил бы меня снова».

Женщина заворочалась, и рука Кончить! задрожала. «Это было бы легко устроить, — мелькнуло у нее в голове. — Женщина так слаба…»

Незнакомка открыла глаза и посмотрела на нее. Губы ее начали беззвучно шевелиться.

— К-кто вы? — наконец проговорила она.

«Я женщина, которую любил Морган», — хотела сказать Кончита, но лишь нагнулась и поднесла чашку к губам больной.

— Вам надо пить, если хотите поправиться.

Женщина помотала головой, отказываясь от бульона, и опять спросила:

— Кто вы?

Мексиканка задумалась над этим вопросом. В уме у нее замелькало множество разных ответов, но она отбросила все варианты и сказала с горькой усмешкой:

— Я никто.

Жаркое утреннее солнце пекло Уолкеру плечи. Он медленно ехал по дороге, внимательно оглядывая придорожные кусты.

— Где же он, черт возьми? — процедил Уолкер, обернувшись к ехавшему рядом Сим-монсу. — Он вылетел из фургона где-то здесь, на этом участке дороги, и должен был упасть в кусты. Но его нигде нет!

— И моей лошади тоже, — хмуро добавил Симмонс.

— А, не говори мне про свою лошадь! Когда моя встала на дыбы, твоя шарахнулась, как испуганный кролик. Первый раз вижу такое пугливое животное! Наверное, до сих пор бежит.

— Это отличный мерин. Я никогда не знал с ним хлопот. Знаешь, не нравится мне все это…

— Ты о чем?

— Этот чертов пастор — здоровенный детина, и его труп — не иголка. Знаешь, почему мы не можем его найти? Потому что его здесь нет! Я скажу тебе, как было дело. Парень встал, нашел мою лошадь и поехал в индейскую миссию. Скоро он вернется сюда с подмогой и найдет нас.

Уолкер расхохотался:

— Ты хочешь сказать, что этот парень воскрес из мертвых, сел на лошадь и поскакал в индейскую миссию, чтобы рассказать индейцам о том, что на его фургон напали индейцы? Что ж, желаю ему удачи!

— Он жив… и дела наши плохи!

— Он мертв. И мы найдем его труп. А если даже и жив, то не мог далеко уйти. Я видел, как он вывалился из фургона. Он наверняка сильно ушибся и был не в состоянии поймать твою пугливую лошадь. Насчет этого я не волнуюсь.